Город музеев

В Лондоне много музеев. В сводном путеводителе их перечислено больше пятидесяти. А если к этому прибавить еще и частные музеи, в том числе и те,   что расположены вокруг Лондона, то цифру эту придется увеличить еще на несколько десятков.

К сожалению, большинство этих музеев я осмотреть не успел. Прежде всего потому, что в некоторых был по два, три, четыре раза.

Сейчас, сидя у себя дома и перелистывая музейные каталоги Лондона, я, конечно, жалею о том, что не оказалось у меня времени ни на осмотр зоологической коллекции музея естественной истории, ни на геологический музей, ни на музей науки, в котором   стоит  знаменитая   «Ракета» — сказочная героиня моего детства. Ведь когда много лет назад отец рассказывал мне «заправдошные» сказки, то среди них была" и сказка об английском погонщике лошадей в угольных копях — Джордже Стефенсо-не, построившем тот самый паровоз, что привез из Ливерпуля в Манчестер первый пассажирский поезд и задавил при этом старого депутата парламента — первую в мире жертву железнодорожного транспорта. Не думал тогда Стефенсон, что, называя своего железного ребенка «Ракетой», то есть чем-то недосягаемо быстрым, он тем самым дает ему имя уже не гиперболического, а вполне реального двигателя, с помощью которого через сто с небольшим лет люди будут поглощать пространство со скоростью,   перед которой стефенсоновский паровоз покажется просто улиткой.

Жалко, конечно, что не пришлось мне увидеть «Ракету», но зато я рад, что смог два раза выехать из Лондона, чтобы побывать в  городе, который в юности мне тоже казался сказкой, в городе великого поэта и драматурга, мысли которого я столько раз читал глазами, столько раз слышал со сцены и столько раз говорил зрителям, — в удивительном по красоте, маленьком, пожалуй даже уж чересчур выглаженном и вычищенном, Стратфорде-на-Эвене. На одной из улиц этого города, до того старинной, до того низенькой, до того английской и до того красивой, что она кажется макетом для киносъемки, стоит двухэтажный дом. Четыреста  лет  назад  у жены хозяина этого дома, перчаточного мастера, в небольшой комнате второго этажа родился мальчик. Удивительное ощущение испытываешь,  когда стоишь в этой комнате и смотришь сквозь решетчатые окна на улицу, и почему-то еще более удивительно видеть в одной из комнат первого этажа приспособление, с помощью которого чуть подросший мальчик учился ходить. Это поставленная вертикально палка, ось от пола до потолка. К ней прикреплена поперечная палка, на одном конце которой — железный обруч, похожий на капкан.

В этот капкан замыкали ребенка, и он ходил вокруг палки. Все знали тогда, что имя мальчика Вильям, а фамилия Шекспир, но разве  кто-нибудь мог догадаться, что это Вильям Шекспир? Если бы догадались, то, вероятно, должны были бы кричать «ура» и в Лондоне, и в Париже, и в Москве.

Но гении не родятся, они только умирают. Об этом невольно думаешь, когда смотришь на старую палку, вокруг которой топали маленькие босые ноги Шекспира.